Людмила Милевская - А я люблю военных…
Передать не могу как я Смелову этому за его слова благодарна была. Вот она я! Эти бравые ребята, эти орлы от меня обалдели! Да-ааа, Женька дурак, что на Юльке женился.
– Сначала БАГ, потом Харакири, – продолжил Смелов. – Сильно озадачила ты нас. Все разом подумали: «Не слишком ли много совпадений?» И сразу начали тщательно продумывать план, в котором постарались учесть все: и характер Харакири, то есть имидж его, и твои привычки…
– Про диету мою не забыли, – вставила я. – Сообразили, что с горя, да с голода там же жрать и начну, где возможность появится.
Смелов по-доброму улыбнулся. «Нет, черт возьми! – подумала я. – Все же слишком по-любящему смотрят его глаза. Жаль, он так честно служит Родине, что даже не может изменить своей жене.»
– В общем-то были у нас и другие варианты, – сообщил мне Смелов, – но ты выбрала тот двор, нас это устраивало. А дальше как в песенке: «Наша встреча случайна, неслучаен финал.»
Я рассмеялась:
– Не случаен фингал, который подсветил тебе мой Женька. Фингал тоже предусмотрен сценарием?
Смелов потер щеку:
– Нет, Женька слишком ревнив, но должен похвалить тебя… Впрочем, даже конкретно не знаю, что и хвалить: то ли воображение, то ли дар предвидения, то ли проницательность.
Я посоветовала:
– Если не хочешь хвалить все сразу, поясни, что имеешь ввиду, я подскажу.
– Да твое заявление метрдотелю имею ввиду. Старик, наш старый сотрудник, был вписан в сценарий свадьбы и вел себя в соответствии с нашими инструкция. Старик был предупрежден, что ты не в курсе инсценировки и принимаешь все за чистую монету, каково же было его изумление когда ты вдруг ему заявила, что я боец невидимого фронта. Поразительное у тебя чутье, сама хоть помнишь, что метрдотелю сообщила?
– Нет, конечно, как тут упомнишь? Только и делаю, что языком мелю, – со свойственной мне самокритичностью призналась я.
И вот тут-то Смелов и сообщил мне о моей гениальности.
– Когда ты сказала, имея ввиду меня, что я твой будущий муж, метрдотель попросил назвать мое имя, и вот тогда-то ты ему выдала, старик чуть вторично не поседел. «Мой будущий муж ниндзюцу, – сказала ты, – если по-русски, боец невидимого фронта, и настоящего имени его даже родителям знать не положено, а нам с вами и подавно. Он вообще здесь с важным заданием. Речь идет о безопасности самого президента!»
Точно! Я так сказала! Слово в слово! Вот что значит полковник ФСБ! Какая память!
Но и я не лыком шита! Все! Все разгадала я! Ай да Сумитомо!
Нет, не все…
– А почему вы пошли на такой некрасивый спектакль? Я имею ввиду не свадьбу моего мужа, а покушение на президента?
Смелов опять боднул воздух и, заговорщически глядя на меня, сообщил:
– Этот парализованный твой все карты нам спутал, но узнали о нем мы только благодаря тебе.
Зачем он это сказал? Меня чуть не разорвало от важности! Боже, как бы быть поскромней, ах всей душой хотела бы!
– Этот Лавр со своими подельниками одним махом перечеркнул столько наших трудов. Понесло же его в ваговский офис. И заговорщиков вспугнул, и выкрал дискету, за которой мы, в сущности и охотились. На этой дискете содержится информация обо всех врагах Родины, окопавшихся во всех коридорах власти. Организация была глубоко законспирирована по системе троек. Кого бы мы не схватили, каждый знает еще двоих, а тут случайно получили информацию, что Харакири – их аналитику – была доставлена эта дискета. И этот Лавр буквально на какой-то час нас опередил, впрочем, о его существовании мы и не подозревали, потому что Харакири приказал Ваську убить, отсек ниточку, за которую могли мы дернуть.
В этом месте Смелов многозначительно на меня посмотрел и… неожиданно взмолился:
– Софья, ты должна нам помочь!
Я отпрянула, я испугалась:
– Что? Что еще придется делать?
– Ничего, всего лишь вернуть дискету. Люба утверждает, точнее не Люба, а дочка ее, Олеся…
– Что Олеся? – возмутилась я. – Что утверждает она? Не брала я ее дискеты!
Смелов побледнел, Смелов растерялся.
– Но Олеся говорит, что дискету отдала тебе, – промямлил он. – Что нам пользы от Харакири? Он и сам-то не знает ничего, сам искал выходы на дискету. Вся информация содержалась на ней. Зашифрованные имена главных заговорщиков там. Соня, отдай дискету.
Мне даже жалко стало его.
– Рада бы помочь, но нет у меня дискеты. А как она выглядела? Ой, да что это спрашиваю? Знаю же сама, слова из песни еще на ней написаны… Из песни какой-то… Но нет, нет дискеты, нет да и быть не может.
Смелов пронзительно посмотрел на меня своими сапфирами и спросил:
– Клянешься?
– Клянусь!
Он поник и направился к выходу.
Я его позвала:
– Куда ты, Сергей?
Хоть убейте меня, не могу обращаться к этому человеку по иному.
– На службу, – ответил он.
– А мне чем прикажешь заняться?
Он пожал плечами:
– Сама же сказала, что хочешь подшить шторы…
«Ой и дура же!» – едва за ним захлопнулась дверь, подумал я, имея ввиду, конечно же себя.
Жаль мне было, что так вот бросили меня на произвол судьбы. Не дали расследование до конца довести. Не поверили в мой ум аналитический. Уж я бы им нашла дискету…
«Ах, что о том, – пригорюнилась я, – пойду и в самом деле подошью шторы, раз больше ни на что не способна.»
Схватив в охапку шторы, я направилась в Красную комнату за утюгом, но не дошла, пронзительно зазвонил телефон. Схватила трубку и услышала голос Евгения.
Вот оно, счастье! Вот! Ай да мой Сумитомо!
– Соня, – сказал Евгений.
– Ах! – вскрикнула я, роняя шторы на пол и краем глаза замечая некий предмет, выпавший из охапки.
– Соня, Соня, я должен все тебе объяснить! – взволнованной скороговоркой, опасаясь, что его перебьют, закричал Евгений.
Предмет залетел за тумбочку, поэтому мне пришлось встать на карачки, в таком состоянии и продолжила разговор.
– Ты меня любишь? – спросила я, доставая из-под тумбочки… дискету.
– Да! – возликовал Евгений. – Люблю тебя, люблю!
«Но ничего не написано на ней, – удивилась я, растерянно держа дискету в руках. – Никаких слов из песни.»
– Соня! – надрывался Евгений. – Соня! Люблю тебя! Люблю только тебя одну!
Я перевернула дискету на другую сторону и прочитала вслух:
– А я люблю военных!
Думаю, Евгений ошалел.
